Койметрофобия, филофобия и другие необычные фобии жителей Балашихи
Каждый человек чего-то боится, но в рамках разумного. Если же страх парализует волю и мешает нормально жить, то речь уже идет о фобии – патологическом состоянии, сопровождающимся иррациональным и неконтролируемым ужасом. Корреспондент «РИАМО в Балашихе» пообщалась с жителями горокруга, страдающими необычными фобиями.
Айлурофилия: как любовь к кошкам превращает человека в раба>>
Никита, 24 года, страдает глоссофобией (страхом публичных выступлений):
Проблема у меня появилась в средних классах школы. Долго анализировал, но так и не понял, что послужило причиной. Конечно, я и в младшем возрасте не был любимчиком публики, не участвовал в концертах, не играл в спектаклях. Но ведь стоял у доски, решал примеры по математике или читал стихи перед классом. Да, было некомфортно, стеснялся, мямлил – как и многие дети, ничего необычного.
Постепенно становилось все хуже и хуже. В 10 классе впервые испытал паническую атаку, когда меня вызвали к доске. Эти чувства трудно описать: тело немеет, ноги отнимаются, прошибает холодный пот, язык заплетается. Учитель тогда перепугалась – я весь побелел! Она меня трясет и допытывается, почему мне плохо и что у меня болит. А я слово сказать не могу – меня такой ужас охватил, что мышцы одеревенели.
С тех пор я совсем замкнулся в себе. И каждый раз, когда мне предстояло выступать на публике, испытывал дичайший ужас. Учителя считали, что я манипулятор – не выучил урок и так «кошу» от ответа. А родители у меня строгие. Отец не верил, что я до ужаса, до обморочного состояния боюсь выступать на публике. Орал, кричал, ругался, требовал, чтобы я перестал «трепать чепуху». Мне кажется, заяви я отцу, что я гей, он и то был бы снисходительнее.
Сейчас о панических атаках почти забыл – несколько лет работаю в «тихой гавани», небольшом офисе, который занимается грузоперевозками.
Нет выступлений на публике – нет и фобии.
Конечно, я гуглил, читал информацию на форумах, анонимно консультировался с психологами на разных сайтах. Знаю, что у меня реальная фобия, это не шутки, а настоящее психическое отклонение. Но мы же не в Америке, где можно прийти в любую больничку и с порога заявить: у меня фобия, вылечите меня! В нашей стране с такой проблемой надо в платную клинику идти – и не факт, что помогут, а не будут заниматься обычным выкачиванием денег. А обратишься в государственный психдиспансер – надо быть готовым к тому, что поставят на учет как нездорового человека. И тогда прощай, нормальная жизнь!
Легенды Балашихи: пальмы под Москвой, «Метро‑2» и смерть Карениной>>
Елена, 33 года, страдала танатофобией (патологическим страхом смерти):
Я училась в начальной школе, когда у моей мамы обнаружили рак. Тогда я не понимала, что это за болезнь и почему все мои родные, включая старшую сестру, постоянно плачут и что-то между собой обсуждают. Когда мама умерла, я тоже не особо прочувствовала момент. Помню, что на похороны пришли мои одноклассники – выразить сочувствие. А я с ними шутила, играла, будто мы не на кладбище, а на школьной перемене.
Волна страха, паники и ужаса пронзила меня через несколько дней. Я лежала ночью в кровати, покрывалась холодным потом, тряслась и думала –а вдруг у меня тоже найдут рак, вдруг я скоро умру. Тогда мне было жутко страшно, но весь ужас был в том, что я стыдилась обсудить свои чувства с кем-то из взрослых. Вот и лежала ночи напролет, представляя, как меня положат в гроб и засыплют землей. Сердце билось с бешеной скоростью, желудок от страха сводило, появлялся рвотный позыв, бросало то в жар, то в холод.
Когда начался подростковый возраст, мой страх смерти отступил на задний план. Наверное, потому что я влюбилась, начала встречаться с мальчиком, и все мои переживания и страдания были связаны с ним.
Панический страх смерти вернулся, когда я поступила в институт в другом городе. Тогда я ужасно боялась, что умру, а мои родные об этом даже не узнают. Пока установят личность, пока найдут контакты в деканате, свяжутся – мое тело уже сгниет и от него будет зловонно пахнуть. Думала, что свихнусь: иду по улице и вдруг встану как вкопанная – ноги парализует, начинаю задыхаться, в голове «картинки» мелькают. Будто сейчас меня собьет машина, кишки вывалялся наружу, водитель струсит и уедет, а я буду валяться и медленно умирать. Передать словами не могу, как это ужасно. Не понимаешь, где ты, что с тобой, что настоящее, а что выдумка.
После того, как закончила институт, моя фобия перешла на новую стадию. Я стала бояться «критического» возраста. 32 года – возраст, когда умерла моя мама.
Иногда совсем «сносило крышу»: сидела в интернете, вычитывала про наследственный рак, рыдала, билась в истерике.
Потом я пыталась всеми способами отгородить себя от любой мысли о смерти. Умерла одногруппница, с которой мы дружили, а я наотрез отказалась идти на похороны. Ребята меня осуждали, но я не смогла себя пересилить: в глазах стояла картинка, как подруга лежит в гробу. От одной только мысли начинала задыхаться, в реальности я бы не выдержала.
После рождения ребенка мои страхи увеличились вдвое. Теперь я панически боялась, что умру либо я, либо он. Жуткие были времена.
Я никогда не была атеистом, но и особой веры у меня не было. А муж православный – ходит в церковь регулярно, читает молитвы. Глядя на него, я тоже стала задумываться о том, что нас ждет после смерти. В 29 лет прошла обряд крещения. Да, я по-прежнему боюсь смерти, но уже без паники и удушья. Верю и знаю, что каждому отведено свое время. И вместо того, чтобы бояться и трястись от ужаса, лучше наслаждаться жизнью и тем, что тебе дано.
Жители Балашихи об игромании: «Я ел и засыпал перед монитором»>>
Алина, 26 лет, страдает филофобией (боязнью влюбиться):
Кто темноты боится, кто пауков или клоунов, а я, как выяснилось, страдаю филофобией – боязнью любви.
Отношения с мужчинами у меня никогда не складывались. Знакомилась, ходила на свидания – все прекрасно, замечательно. А когда надо было переходить на новую ступень, начинались проблемы. Истерики закатывала мужчинам, начинала придираться по мелочам, капризничать. Причем сама осознавала, что нельзя так поступать, что я не права, что скандалы устраиваю реально на пустом месте. При этом испытывала какой-то необъяснимый страх.
Знаете, вот как в школе. Задали тебе реферат – ты информацию ищешь, готовишься, стараешься, в тему с головой погружаешься. И вроде реферат отличным получился, но ты сам в это не веришь. И когда приходит время его защищать, ты делаешь все возможное, чтобы тебя поскорее завалили, поставили «два» и отпустили восвояси. Чего тянуть-то? Хорошую оценку все-равно не получить! В любовных отношениях у меня все происходит именно по такой схеме.
Два года назад тяжело переживала разрыв с молодым человеком. Добрый, щедрый, ответственный. Все было замечательно, пока я не поймала себя на мысли о том, что влюбляюсь. И опять понеслось по накатанной. Почему? Об этом я не думала, просто страдала. Так долго и тяжело, что подруги буквально вынудили меня пойти к хорошему психологу.
Чуть с ума не сошла от вердикта: у меня филофобия – это когда мечтаешь о любви, но при этом делаешь все возможное и невозможное для того, чтобы этой любви не случилось.
Копнули глубже и нашли причины моей фобии. Когда мне было шесть лет, мой отец по уши влюбился в какую-то молодую особу. Сказал, что жить без нее не может, собрал чемодан и уехал. С тех пор я его никогда не видела. И, если честно, особо по этому поводу не страдала – маминой любви мне хватало. На самом деле, все сложнее. Как объяснила психолог, «большая любовь» отца к другой женщине, разрушившая нашу семью, и стала причиной филофобии. То есть у меня появилась «нелюбовь к любви». И смех, и грех, честное слово.
Психолог помогла мне разобраться в себе и найти корни проблемы. Но она честно мне заявила, что может «впарить» мне хоть гипноз, хоть иглоукалывание, но ничего не поможет – только длительная и кропотливая работа над собой. Чем я и занимаюсь.
Надеюсь, по итогу все изменится, я смогу выйти замуж и родить ребенка. А потом еще переверну весь мир кверху дном, чтобы найти отца и высказать ему пару ласковых. Мало ему не покажется, ведь это из-за него я так страдаю!
Откровения любовниц: «Неважно, женат он или нет, лишь бы нищебродом не был»>>
Анастасия, 35 лет, страдала койметрофобией (боязнью кладбищ):
С самого раннего детства я испытывала жуткий ужас перед кладбищами. К счастью, сталкиваться с ними приходилось не очень часто – пару раз в год ездили навестить бабушкину и дедушкину могилы. Там мне всегда становилось плохо: сильно болела голова, появлялась сухость во рту, учащалось сердцебиение и было очень страшно, хотя и сама не понимала, почему.
Во взрослом возрасте кладбища стали вызывать у меня настоящие панические атаки. А мне нужно было каждый день водить дочку в детский сад мимо братского кладбища, которое находится на улице 40 лет Победы. Держу ее за руку, отворачиваюсь, чтобы не видеть надгробий, а сама начинаю задыхаться, воздух хватаю губами, потею, а на грудь будто что-то давит. Дочка трясет: «Мама, мама, что с тобой?» А я и слова вымолвить не могу, будто парализовало.
Я знала, что от страха не избавиться, пока не найдешь его истинную причину. Годами копалась в себе, анализировала жизнь. И выяснила, что причиной всему стал внутриутробный страх. Мама была беременна мной, когда умер брат ее мужа – моего папы. Во время похорон маме стало плохо, она упала в обморок и сильно ударилась. Вот и причина моего иррационального страха.
Чтобы избавиться от фобии, я много работала над собой. Читала, убеждала себя в том, что бояться нужно не мертвых на кладбище, а живых. Сейчас я часто хожу мимо того самого кладбища, которое навевало на меня ужас. Неприятно, конечно, но панических атак я больше не испытываю.