«Испугался, что меня снова бросят!»: истории людей, которые узнали, что их усыновили
Родителей не выбирают. Зато в жизни бывают случаи, когда родители могут выбрать себе ребенка, усыновив малыша. Как чувствуют себя люди, узнав, что вырастившие их мама и папа – неродные? Об этом «РИАМО в Балашихе» рассказали усыновленные жители округа.
Многодетная мама о приемных детях с особенностями развития: «Любовь спасает»>>
Татьяна, 28 лет, удочерена в 2 месяца
Родители у меня чудесные. И есть сестры – близняшки, всего на год младше меня. Даже не знаю, как объяснить, но с самого раннего детства во мне было какое-то чувство, едва уловимое, будто что-то не так. Что именно? Понятия не имела. Потому старалась не анализировать, а просто гнать от себя странные мысли.
Когда мне было 17 лет, мама разрешила выйти на подработку. Кафешка недалеко от дома принадлежала друзьям родителей, они меня и наняли. Приходила на пару часов в день, помогала по мелочам – продукты расставить по местам, маркировку сделать, столы помыть.
В один из таких дней ко мне подошла очень неопрятная женщина – вонючая, грязная, с запахом перегара. От одного ее вида мне было противно. А она хватала меня за руки и шептала в лицо: «Ты, ты, я знаю. Доченька моя, любимая моя». Ну, и в двух словах рассказала историю о том, что судьба заставила ее отдать дочь своей тетке, то есть моей маме, на воспитание. Но теперь она вернулась и скоро меня заберет.
Представьте, мне 17 лет, я наивная девчушка, которая занимается вокалом и до сих пор с куклами спит. А тут такое! У меня слезы в глазах, будто пьяная, ничего не понимаю, не вижу вокруг. Вырвалась от этой женщины и побежала домой.
Мама испугалась, когда меня увидела в истерике. Я кричала что-то нечленораздельное, она меня успокаивала, отпаивала валерьянкой. А потом мы сидели с ней рядом на диване, обе рыдали. И мама рассказала историю интереснее, чем «Санта-Барбара».
Оказывается, у мамы была дальняя племянница – дочка троюродной сестры. Она вела разгульный образ жизни, школу бросила, на работу не устроилась. Как-то пришла домой и заявила, что беременна, а ей было всего 15 лет. Мои родители уже четыре года были в браке, очень любили друг друга и мечтали о ребенке. Никаких сложных диагнозов врачи не ставили, просто разводили руками: «Детей нет и будут ли когда-то – неизвестно».
Тогда мама узнала, что ее племянница уже родила и что свою крошку, маленькую недоношенную девочку, хочет оставить в роддоме. На этом настаивали и ее родители. Они уже и дом свой продали – готовились к тому, чтобы бросить внучку в роддоме, забрать дочь, уехать из города и начать строить новую жизнь.
Мама боялась, что папа ее решение не поддержит. Действительно, взять недоношенную девочку от какой-то 15-летней девицы… А вдруг генетические отклонения, болезни, умственная отсталость? Но папа сразу согласился. Посмотрел на меня в комнате отказников в больнице, обнял маму за плечи и сказал: «Теперь она наша».
Пока мама мне это рассказывала, я истерически рыдала. Даже не знаю, от чего именно. То ли от радости, что не выросла в детдоме, то ли от обиды на биологическую мать. Наверное, все же от благодарности своим родителям. Ведь со мной было трудно, а через несколько месяцев мама узнала, что беременна близняшками. Вот такой подарок судьбы. И родители меня не бросили, не попытались отдать в больницу или разыскать настоящую мать, чтобы вернуть меня.
В тот же вечер мои родители рассказали правду и близняшкам. И мы плакали уже все вместе. И еще мама мне рассказала о настоящей матери – в другом городе она не изменилась. А когда ее родители умерли, стала сильно пить. А мне не жалко, и сердце мое не екает, когда я ее вспоминаю.
«Имеем право на нормальную землю!» – как многодетные борются за свои права>>
Дмитрий, 41 год, усыновлен в 3 года
О том, что меня усыновил отец, узнал только в 35 лет. В гости приехала бабка из Брянска – даже не знаю, в каком мы с ней родстве. Вот она мне зло и заявила, что отец мне не родной. Какое ей было в принципе дело, и почему она решила сказать это спустя 30 лет? Наверное, маразм, других объяснений мы не нашли.
Я просто взбеленился. Мама успокаивала, кричала, что родной отец меня бросил, когда она была еще беременна. И ни разу за 35 лет не пытался меня найти или хотя бы узнать, жив я или нет. Отец спокойно пытался меня вразумить: он растил меня как своего сына, любил всем сердцем, всю жизнь пахал для того, чтобы я ни в чем не нуждался. Но меня словно разрывало изнутри от гнева и злости. Почему не сказали мне, что я неродной? Зачем надо было скрывать? Отец в ответ начал что-то говорить, а я наорал на него: «Ты мне никто! Не хочу тебя даже слышать!».
Вот так, в один день, я разрушил всю нашу семейную идиллию и очень обидел отца. Это сейчас я понимаю, что лучше папы мне было не найти, что он – главный пример для подражания, что я воспитываю своих детей так же, как он воспитывал меня.
Но тогда наши отношения ухудшились. Даже можно сказать, что их просто не было. Когда я приезжал к маме, делал вид, что отца там нет. И стал называть его по имени-отчеству. Не пригласил на день рождение дочери, не поздравил с Новым годом. Так, постепенно, мы совсем перестали общаться. И долгих пять лет я продолжал его молча ненавидеть.
Потом папе поставили страшный диагноз – рак желудка. Болезнь уже была на запущенной стадии, и он стал быстро чахнуть. Однажды мама позвонила мне в ночи и сказала, что отца забрали в больницу, он плох.
Я ворвался в палату, обнял отца и рыдал как ребенок. 4 месяца, которые он боролся за жизнь, я был рядом с ним. И каждый день просил прощения, говорил о том, что я не достоин быть его сыном.
Отец умер. И мы часто с мамой вспоминаем, каким добрым, храбрым и щедрым он был.
Дела семейные: как взыскать алименты на ребенка с родителей мужа?>>
Игорь, 20 лет, усыновлен в 5 лет
Даже трудно представить, что когда-то в моей жизни не было родителей и старшей сестренки. Но оказалось, что меня забрали из детдома, когда мне было пять лет. Мама рассказала мне об этом сама, когда мне было 15. Сказала, что я должен знать свою историю. И что, если я хочу, они с папой помогут найти моих биологических родителей.
Для меня это было таким шоком, я передать не могу. Первое, что пришло в голову: «Шутка! Меня разыгрывают!». Потом ступор, тишина. И страх, дикий страх, что приемные родители тоже могут меня бросить.
Молча хлопнул дверью, ушел на улицу. Через пять минут пришло СМС от сестры: «Разгильдяй, хлеба купи! И мамины печеньки». Сестра так называла меня, когда за что-то злилась или обижалась на меня. Перечитал сообщение и пулей помчался домой.
На пороге толпились все: и мама с отцом, и сестра. Все в слезах. И я тоже не выдержал: «Мама, а вы от меня не откажетесь? Вы меня не отдадите обратно в детдом?».
Мама в тот вечер даже достала свою тайную коробку, в которой хранила мои фотографии из детдома. А сестра рассказывала, каким диким я был и как всю шоколадку запихивал разом в рот – боялся, что отберут. Посмеялись, поплакали. И я понял, что мама с папой меня очень любят. И не важно, что они мне неродные – они отдадут за меня все, за меня умрут. И я за них тоже.